«Роберту Родионовичу и его жене Галине Аркадьевне мы преподнесли гладиолусы „Маршал Малиновский". Этот сорт вывел чешский селекционер Петр Мимранек, — рассказала „ФАКТАМ" директор школы № 64 Валентина Харченко. — Сын известного полководца приехал в Одессу впервые за последние сорок лет — после того, как узнал о существовании в нашей школе мемориального музея его отца.

На школьной линейке объявили о зачислении Роберта Малиновского в почетные ученики и вручили ему именной дневник. Правда, „ученику" уже восемьдесят три года, он доктор технических наук. У них с супругой Галиной Аркадьевной трое детей, семеро внуков и один правнук!»

«Первый Георгиевский крест будущий маршал получил в неполные шестнадцать, а второй Георгиевский — в девятнадцать лет»

— Роберт Родионович, в литературе можно встретить информацию о том, что ваш отец был незаконнорожденным...

— Он родился 23 ноября 1898 года в Одессе. Отца звали Яковом, мать — Варварой. Акцентирую на этом внимание, поскольку лет пять-шесть назад дочь Малиновского от второго брака заявила в телевизионном интервью, что отец — внебрачный сын российского князя и его служанки. Не знаю, откуда появилась такая информация, но папа никак не княжеского рода. В его биографии имеются разночтения. Возможно, на них кто-то и стремится играть.

Военный корреспондент лондонской «Санди Таймс» Александр Верт, встречавшийся в 1943 году с командармом Малиновским, писал со слов маршала: «Красивая девушка Варя влюбилась в караима-землемера Якова, на много лет старше ее. Он хотел на ней жениться, но его убили в Одессе еще до рождения ее сына». По другим данным, моим дедом был не землемер, а сапожник Янкель (Яков), не пожелавший узаконить свои отношения с Варей. В официальной автобиографии Малиновский сообщает: «Моя мать, Варвара Малиновская, родила меня в девушках; в метрической записи помечено «незаконнорожденный».

Дальнейшие сведения у разных исследователей практически совпадают. Мать отца, моя бабушка Варя, работала кухаркой в одесском госпитале для солдат, получивших ранения в русско-японской войне. Пациентов там изредка навещала графиня Гейден, урожденная Драгомилова. Она-то и взяла в 1905 году Варю с ребенком в свое имение Сутиски. Пять лет спустя бабушка вышла замуж за лакея графини, который не захотел усыновить «байстрюка». Вот вам и «княжеский род»...

Моего отца воспитывала бабушкина сестра, тетка Наталья, жившая под Одессой, в селе Юрковка. Там он нанялся батраком к местному помещику, а через два года папу забрал в Одессу брат бабушки и определил в магазин мальчиком на побегушках. Когда началась Первая мировая война, ему не было и 16 лет. В эшелоне пехотного полка «зайцем» отправился на фронт. Документов не имел, поэтому прибавил себе возраст и был зачислен в пулеметную команду.

Боевое крещение отец прошел 14 сентября 1914 года на берегу реки Неман. Несколько месяцев спустя за героизм в боях возле Кальварии пулеметчик Малиновский был представлен к Георгиевскому кресту IV степени (высшая награда для солдат и унтер-офицеров. — Авт.). Через полгода был тяжело ранен — два осколка попали в спину, один — в ногу. Долго лечился в казанском госпитале, в строй вернулся лишь в феврале 1916 года.

— Уже за рубежом?

— Да, Россия направила в помощь союзникам-французам экспедиционный корпус. Отец быстро выучил французский, у него были способности к языкам. В 1917 году, после революции в России, экспедиционный корпус, находившийся в лагере Ла-Куртин, поднял бунт и отказался воевать. В числе бунтарей был и 19-летний Малиновский. Восстание подавили французские войска, зачинщиков расстреляли. Отец получил ранение разрывной пулей в руку. Снова — лечение, затем каторжные работы в каменоломнях.

Вербовочная комиссия предложила каторжанам подписать контракт о службе в Иностранном легионе. Первый Марокканский полк, в котором служил ефрейтор Малиновский, сперва отправили в Африку, потом перебросили на Западный фронт — для прорыва линии Гинденбурга. Именно там, 14 сентября 1918 года, отец снова отличился: несмотря на шквальный артиллерийский огонь, продолжал обстреливать неприятеля из пулемета. Французы отметили Малиновского Военным крестом с серебряной звездочкой, а колчаковский генерал Дмитрий Щербачев, желая поощрить русских бойцов, представил его к награждению Георгиевским крестом III степени. Эта информация, как и сам факт награждения, стала известна спустя десятилетия после смерти маршала. Первого «Георгия» он получил в неполные шестнадцать лет, а второго — в девятнадцать.

В августе 1919 года Малиновский получил возможность покинуть Францию и вернуться в Россию морским путем из Марселя во Владивосток. По дороге на Омск его задержали разведчики 240-го Тверского полка 27-й стрелковой дивизии. Обнаружив в походной сумке папы книги и документы на французском, его уже поставили к стенке, чтобы расстрелять как шпиона. Но счастливая случайность спасла будущего полководца. Вскоре он записался в Красную армию и стал в 27-й дивизии инструктором по пулеметным системам. После завершения Гражданской войны окончил школу младшего командного состава, а в 1927 году поступил в Военную академию имени Фрунзе, по окончании которой служил в кавалерийских полках.

«Сталин поинтересовался: «Что же помешало застрелиться вам, товарищ Малиновский?»

— Как познакомились ваши родители?

— Это случилось в Иркутске, где отец участвовал в Гражданской войне. Папа с мамой поженились в 1925 году, а четыре года спустя родился я. Мама, Лариса Николаевна, была учительницей французского. У родителей было еще двое сыновей Герман и Эдуард. В 1937-м отца направили в Испанию — там шла гражданская война. Он был неплохо знаком с Западной Европой и стал заместителем главного военного советника. Вероятно, это спасло его от расстрела — участи, постигшей многих отечественных военачальников. Больше года папа под псевдонимом Колонель Малино организовывал боевые операции против франкистов, за что был удостоен двух орденов, а по возвращении в СССР получил звание комбрига.

— Самые яркие страницы биографии вашего отца связаны с Великой Отечественной.

— Безусловно. Я и сам кое-что помню из того периода. Война застала нас — маму и меня с братом Эдиком — в Киеве, где тогда жила тетя отца. Мы собирались ехать к нему в молдавский город Бельцы, где дислоцировался 48-й стрелковый корпус, которым командовал отец. Но пришлось отправиться на восток в эвакуацию. Уехать из Киева было крайне сложно — фашисты бомбили железные дороги. Выбирались сначала по Днепру. В Харькове сели на поезд до Москвы. А Москву тоже уже бомбили. Было жутко, конечно. Тогда мама, сибирячка, повезла нас на родину. Уже в Сибири я окончил институт и поступил на работу.

В августе 1941-го корпус отца, насчитывавший 35 тысяч рядовых и командиров, сотни орудий, дрался с противником под Днепропетровском. Красная армия стремительно отступала, неся серьезные потери. Малиновский получил приказ принять командование 6-й армией, в которую и входило его соединение. Он не позволил фашистам форсировать Днепр, почти месяц сдерживая противника, намного превосходившего наши войска. В декабре папу назначили командующим Южным фронтом, масштаб деятельности и ответственность возросли многократно. Тем более что этот фронт хронически отступал. Только под Харьковом удалось остановить немцев и даже отбросить их почти на 100 километров от города. Тем не менее к лету фронт оказался на Донбассе, а левое крыло оставило Ростов и Новочеркасск, несмотря на приказ Ставки удержать города во что бы то ни стало. В июле отца и члена Военного совета фронта генерала Ивана Ларина вызвали в Москву. Ничего хорошего они не ждали, ведь только что был получен известный приказ № 227, в котором Сталин требовал любой ценой прекратить отступление. Отступавшие командиры любых степеней приравнивались к предателям.

В столице генералы разместились в гостинице «Москва» и стали ждать вызова в Ставку. Только под утро третьих суток явился офицер НКВД с приказом немедленно прибыть к Сталину. Ехать пришлось одному отцу — генерал Ларин, услышав о вызове, застрелился. Когда, прибыв в Кремль, отец сообщил об этом Сталину, он назвал Ларина дезертиром и поинтересовался: «Что же помешало застрелиться вам, товарищ Малиновский?» Далее без всякого разговора Сталин заявил, что дальнейшую судьбу Малиновского будет решать Государственный комитет обороны. На следующий день папе объявили о новом назначении — стать командующим 66-й армией.

«Настольными книгами у отца были труды французских философов»

— Выходит, противостоять Сталину все же можно было?

— Мне тяжело об этом судить. Полагаю, что отчаянно, неприкрыто нельзя было. Просто отец умел обезоружить своей логичностью, интеллигентностью, рассудительностью. Вместе с тем в нем присутствовало бесстрашие, нежелание тупо подчиняться. Смею так утверждать, поскольку в 1944 году, когда советские войска уже наступали и отец пригласил нас приехать к нему, я стал свидетелем его телефонного разговора со Сталиным. Было это в штабе армии, стоявшем в молдавском селе Балан. Поздним вечером отцу несколько раз звонил Сталин. Отец разговаривал с ним абсолютно спокойно, по-военному конкретно.

Один из старых отцовских друзей генерал Иван Буренин вспоминал, как Георгий Жуков приехал в штаб фронта и вошел в кабинет командующего Малиновского. По привычке он приветствовал отца, перемежая каждое слово матом, и получил, к своему изумлению, вполне адекватный ответ. Более того, как показалось Буренину, Жуков почти обрадовался, ибо поздоровался уже по-человечески и в дальнейшем с Малиновским вел себя достойно. Иван Николаевич говорил, что за долгие годы дружбы это был единственный случай употребления Родионом Яковлевичем ненормативной лексики.

Не было в советской армии ни одного генерала, адмирала или маршала, который бы, как Малиновский, владел несколькими европейскими языками. Настольными книгами у отца в послевоенное время были труды французских философов. В подлинниках! Журналист Семен Борзунов, посетивший Малиновского, писал, что поразился той легкости, с которой министр (на этом посту маршал Малиновский находился с 1957 по 1967 год. — Авт.) оперировал цитатами из Паскаля, Монтеня, Ларошфуко. Не говоря уже о том, что маршал профессионально играл в шахматы, сам составлял этюды и задачи.